Когда мы наконец смогли с дядей остаться вдвоем в одной комнате — Тудор устало посмотрел на меня и предложил:

— Давай я тебя просто розгами отхожу для душевного спокойствия своего, а ты мне ничего не будешь рассказывать?

— Дядя, ты только сильнее устанешь, а слушать меня придется все равно, — пожалел я барона. — Если ты готов доверить свою и мою жизнь мэтру — я могу вам обоим доклад сделать. Решай!

— Если бы не Алтеус, меня бы раз десять на свете не было. И наоборот такое же дело. — махнул рукой Тудор.

Послали слугу за мэтром. Алтеус пришел сильно уставшим — на него упал основной объем работы с раненными — я-то на остатках резерва «только» перевел двух наших «тяжелых» в стабильное состояние и «ушел на перезарядку». К лечению привлекли сразу и «студента» Эвана и Герду — в качестве медсестры, как и большую часть служанок замка. Еще — посыльный «улетел» за той самой знахаркой, к которой возили Эвана перед встречей с монстрами. Раненых бойцов Уроша обиходили как могли их же маги. Помогать еще и им — даже не было сейчас возможности. Водой, чистыми тряпками, кое-какими травками обеспечили — уже счастье.

Рассказав дяде и мэтру очень вкратце (отдохнем — продолжим в деталях) про переговоры с киборгами предтеч, про появление Маура, про уже инициированный социально-экономический эксперимент, про наемников с китами — я будто получил облегчение на душе. Ага. Зато слушателям хорошо так потяжелело. Барон собирался не то заплакать, не то все-таки меня выпороть. Алтеус ушел глубоко в себя, накручивая волосы на голове себе на пальцы. Завтра кудряшками будет хвастаться.

— Интересно, конечно, было бы посмотреть на этих автоматонов не в бою насмерть, а в спокойном состоянии, да еще и общающихся с тобой… — ожил первым мэтр.

— …! — вспомнил я про резервную группу машин смерти, которая вот уже несколько часов должна была обретаться у Мхов. — Простите!

— Что! Что еще?? Нет, не говори, умоляю! — дядя практически плакал.

— Ну, наверное, это может подождать до обеда… Выспимся хоть немного и поеду — отпущу отряд автоматонов домой в Тотвааал… — предложил я разумный компросмисс.

— Что-а! Твари у меня под боком! Артон, да ты … и …, я тебя … чтоб! — преподал барон мне и мэтру урок изящной, но непечатной словесности. Зато взбодрился! И мэтр, кстати, тоже зарозовел, естествоиспытатель средневековый!

— Вот, забыл, да. Виноват. Тут то одна война, то вторая. Не высыпаюсь! Сейчас поеду — отпущу.

— …! — прохрипел дядя фразу, в которой даже междометия и союзы были матерными. Я уже по-настоящему переживал, чтобы Тудора не хватил удар. Медики все сейчас сами на последнем издыхании.

— Тудор, успокойся! — рыкнул неожиданно мэтр.

Дядя откинулся на спинку кресла и попытался отдышаться. Ну виноват я, виноват. Вертелось что-то на краю сознания — но после боя и всей беготни потом — так и не всплыло. Да и что случится-то за несколько часов — они ж заинструктированы «по самое не хочу» — не показываться и не шевелиться. Память, сволочь, услужливо подкинула воспоминание с недоехавшим гонцом и неполученным докладом. Не память, а темная тварь, тьфу!

— Артон, твой «кот» еще силы сохранил немного? — уточнил уже абсолютно спокойным тоном Алтеус.

— Маур, слышишь меня? — потянулся я в сознании к своему приспешнику.

Из-за спинки моего кресла царственно выплыла белая, наглая, подслушивающая прямо здесь, сволочь!

— Сам такой! И меня еще не кормили! — добил меня котя. Теперь очередь задыхаться от возмущения дошла и до меня.

— Он бодр и полон сил! И сможет меня прикрыть, если что. Да и нечему уже случаться! — твердо постановил я.

— Тудор, — в успокаивающем режиме продолжил вещать мэтр, — Сейчас я, Артон и его боевой кот — найдем более менее свежих лошадей (Мауру, пожалуй, брать лошадь не будем), возьмем еще пару заводных (чтобы ты не волновался) и спокойно доедем до Мхов. Ночь лунная — спешить некуда. Отпустим знакомых Артона домой — лучше им ночью и передвигаться — поближе к лесам и рощам от дорог. А сами — «переночевать» останемся в деревне. К обеду вернемся.

Тудор просто махнул на нас рукой — мол валите, куда хотите, а еще лучше — сразу вслед за тварями в Тотваал! Ну, мы и махнули — до Мхов, а от них — по «ментальному пеленгу» от рогатого связиста — к рощице со спрятавшимися монстрами. Я уже и сам, наверное, напоминал монстра. Класса «зомби». Уже было все равно что делать — ехать, сражаться, спать.

— Мэтр Алтеус, это — Маркони, Маркони — это мэтр Алтеус. Прошу любить и жаловать и все такое! Маркони — вам надлежит, пока темно, добраться «домой». Все решилось благополучно для наших планов, — оттарабарил я в режиме автоматона, а потом вспомнил про прежнюю специфику общения и все-таки уточнил у рогатого, — Маркони, ты же на слух понимаешь человеческую речь?

— Да. Мы выдвигаемся, Иной-но-Знающий, — успокоил меня вождь костебоких, повернулся к своим псам и через пару мгновений мы остались одни.

— Не видел бы своим глазами — не поверил бы! Это же потрясающе! Такой прорыв в знаниях о темных тварях! Да что там прорыв — переворот! — восхищался Алтеус, а я банально испугался, что мэтр и вправду заставит сейчас нестись в Тотваал — двигать магическую науку к новым вершинам.

— Мэтр, предлагаю все-таки устроиться на ночлег. Завтра же — обязательно все обсудим! — осторожно предложил я.

Смутно помню, как мы заехали в деревню и свой выбор сеновала, приказ накормить Маура, а меня не беспокоить до полудня, даже если монстры из леса пойдут через нас — войной на морских змеев и кашалотов. Зашел в сенник и, упав лицом вниз в копну мгновенно отрубился.

***

Пробуждение было неоднозначным. С одной стороны, выходить из заботливой и мягкой тьмы не хотелось. С другой… А с другой стороны — ко мне прижималось горячее, упругое и белое бедро… я поднял глаза повыше… молодой женщины, которая сильными пальчиками разминала мне мои плечи и шею…

— Ваша милость, доброе утро! А правда, это Вы нас вчера всех спасли?..

Глава 18. Колхоз — дело добровольное

— Я вчера много, что делал, красавица, а ты кто? — пробормотал я спросонок. Раз лишили сна — от массажа я не откажусь. Особенно c такой массажисткой. А по мере прояснения зрения — сон быстро уходил. Красивый овал лица незнакомки, русые волосы с легкой рыжинкой, собранные под косынку на затылке — «открывали» образ. Голубые глаза с